МЫ ОХРАНЯЛИ КИРОВСКИЙ
В канун знаменательного дня Победы советских людей над гитлеровским фашизмом в редакцию газеты продолжают поступать письма, в которых участники Великой Отечественной войны делятся своими воспоминаниями. Сегодня о пройденном боевом пути рассказывает жительница поселка Лух Н.А. Воронова.
Жила я в деревне Каликино, что на реке Добрица, училась в Лухской средней школе и закончила девять классов. Наш класс был очень дружный, особенно ребята: Александр Парамонов, Владимир Слезь, Николай Смирнов, Коля Сиднев (уже тогда он слыл нашим поэтом), Борис Копасов. Наступили летние каникулы, и мы распрощались до сентября.
Утро 22 июня 1941 года, как сейчас помню, было такое тихое, ласковое, солнечное, что нельзя было и представить, что это последнее утро мира. К полудню разнеслась страшная весть — началась война. Вокруг все померкло, и время как бы остановилось. Хотя взрослые до этого дня иногда переговаривались: «Беспокойно время идет, хотя бы еще один годик продержаться, жизнь-то, какая хорошая налаживается»
Ждали и тревожились. А когда враг вероломно напал на нашу страну, это было все-таки страшной неожиданностью. Но не было, ни паники, ни суетливости. Все были напряжены до предела. На защиту священной Родины советские люди встали, как один.
Вовсю шла война. В ноябре 1941 года объявили мобилизацию на трудовой фронт. Я записалась добровольцем. Мы рыли противотанковые рвы по направлению к городу Горькому. В январе 1942 года пришла домой на побывку (нас отпускали по очереди на 2 дня), где узнала горькую весть: в одном из боев погиб средний брат, a oт старшего нет писем. Родители были в страшном горе. Именно тогда я твердо решила идти в действующую армию. Вернувшись в марте 1942 года с трудового фронта, пошла в военкомат с просьбой отправить на фронт. Ответ дали короткий: «Время ваше не пришло, учитесь, работай те, а надо будет — позовем». Ждать пришлось недолго. В апреле нас вызвали на медицинскую комиссию в Лухский райвоенкомат, а затем в город Вичугу, где присутствовали представители из Ленинграда.
Спустя некоторое время, нас, девушек—добровольцев с крепким здоровьем отправили в город на Неве, город в железном кольце. Мы твердо были настроены воевать, защищать Родину. На пути следования пришлось видеть, ужасные следы войны. Это разбитые города: Тихвин, Череповец, Данилов, Вологда, Волхов, но особенно запомнился город Пушкин. Какая же должно быть до войны здесь была красота: весь город — это сплошные фонтаны, некоторые из них еще действовали. Но в тот момент от города остались одни руины.
Днем мы долго шли пешком, ночью — ехали. Суровая картина предстала перед нами, когда мы дошли до берега Ладоги. Он весь был забит гражданским населением, в основном обессиленными детьми. Каждый из них мечтал о хлебе, о Большой земле. Утром нас погрузили на открытые катера, и мы двинулись в дальнейший путь. На середине озера над нами закружились самолеты с фашистской свастикой. «Воздух! Ложись!» — пронеслась команда. Шум, свист, грохот все смешалось. Меня что-то больно кольнуло в грудь, и я, не удержав равновесия, упала, потеряв сознание. Очнулась уже на другом берегу, ближе к Ленинграду и здесь немного пришла в себя. Так началась для меня военная служба. Мы ждали, когда нас примет Ленинград. И как только соединили большой разводной мост, соединяющий с городом (больше движения с той стороны не было), мы двинулись снова пешком. Шли долго. Ленинград казался совсем пустым, вокруг не видно было людей. Но он жил, работал, воевал! Впоследствии мы восхищались ленинградцами — культурным, добрым и стойким народом. А как же им было трудно в сорок втором году: не хватало ни хлеба, ни воды, ни света, ни топлива, словом всего того, что требовалось для жизни. Люди шли, придерживаясь за стенки и не останавливались, боясь, что, если остановятся, то уже больше не встанут. А ведь город выжил.
Я и мои товарищи были призваны в первый Краснознаменный Балтийский Флот моряками. По прибытию в экипаж три дня находились в карантине, а затем всех расформировали по частям. Многих отправили в город Кронштадт, меня же оставили в Ленинграде. Мы надели морскую форму, получили винтовки и противогазы, поселились в казармы. Рузовская казарма (где жила я) находилась на территории Кировского завода. Наша задача состояла в охране вверенных нам объектов.
В срочном порядке проводилась учеба: маршевая стрельба, умение владеть винтовкой; а главное нас приучали к бдительности. Так как в это суровое, тревожное время в Ленинграде стали объявляться диверсанты и прочая нечисть. В Кировском районе артобстрелы и бомбежки не прекращались ни днем, ни ночью. Свежи в памяти те мгновения. Однажды я несла вахту на чердаке четырехэтажного здания. Страшно стоять одной, когда вокруг тебя ни души. Но времени для раздумий не было. Раздался вой сирены, объявили воздушную тревогу. Не успели дать отбой, как вновь начался артобстрел, длившийся довольно долго. Счет времени был потерян, но хорошо то, что в Ленинграде стояли «белые ночи». Когда меня сменили, оказалось, что я простояла на вахте две смены, за что была объявлена первая благодарность.
Прошло 40 мирных лет. Выросли дети, отслужили в армии сыновья. А у меня двойная радость: ушел служить внук, чем я очень горжусь. Ведь ему сейчас столько же лет, сколько мне было в далеком 1941 году.
В канун 40 летия нашей Великой Победы хочется от всего чистого сердца пожелать всем людям доброй воли, всем матерям земного шара мира, дружбы и личного счастья. Чтобы никогда ни одна мать не ждала сына с войны!
Воронова Н.
